Неточные совпадения
«По отношению к действительности каждый из нас является истцом, каждый защищает интересы своего «я» от насилия над ним. В борьбе за материальные интересы люди иногда являются личными врагами, но ведь
жизнь не сводится вся целиком к уголовному и гражданскому процессу, теория борьбы за существование не должна поглощать и не поглощает высших интересов духа, не угашает священного стремления человека
познать самого себя».
Как вдруг глубоко окунулась она в треволнения
жизни и как
познала ее счастливые и несчастные дни! Но она любила эту
жизнь: несмотря на всю горечь своих слез и забот, она не променяла бы ее на прежнее, тихое теченье, когда она не знала Обломова, когда с достоинством господствовала среди наполненных, трещавших и шипевших кастрюль, сковород и горшков, повелевала Акулиной, дворником.
Он свои художнические требования переносил в
жизнь, мешая их с общечеловеческими, и писал последнюю с натуры, и тут же, невольно и бессознательно, приводил в исполнение древнее мудрое правило, «
познавал самого себя», с ужасом вглядывался и вслушивался в дикие порывы животной, слепой натуры, сам писал ей казнь и чертил новые законы, разрушал в себе «ветхого человека» и создавал нового.
— Слышал я про это, голубчик, неоднократно слышал от людей. Что говорить, дело великое и славное; все предано человеку волею Божиею; недаром Бог вдунул в него дыхание
жизни: «Живи и
познай».
Нехлюдов в это лето у тетушек переживал то восторженное состояние, когда в первый раз юноша не по чужим указаниям, а сам по себе
познает всю красоту и важность
жизни и всю значительность дела, предоставленного в ней человеку, видит возможность бесконечного совершенствования и своего и всего мира и отдается этому совершенствованию не только с надеждой, но и с полной уверенностью достижения всего того совершенства, которое он воображает себе.
И он усвоил себе все те обычные софизмы о том, что отдельный разум человека не может
познать истины, что истина открывается только совокупности людей, что единственное средство познания ее есть откровение, что откровение хранится церковью и т. п.; и с тех пор уже мог спокойно, без сознания совершаемой лжи, присутствовать при молебнах, панихидах, обеднях, мог говеть и креститься на образа и мог продолжать служебную деятельность, дававшую ему сознание приносимой пользы и утешение в нерадостной семейной
жизни.
— Да нужно ли? — воскликнул, — да надо ли? Ведь никто осужден не был, никого в каторгу из-за меня не сослали, слуга от болезни помер. А за кровь пролиянную я мучениями был наказан. Да и не поверят мне вовсе, никаким доказательствам моим не поверят. Надо ли объявлять, надо ли? За кровь пролитую я всю
жизнь готов еще мучиться, только чтобы жену и детей не поразить. Будет ли справедливо их погубить с собою? Не ошибаемся ли мы? Где тут правда? Да и
познают ли правду эту люди, оценят ли, почтут ли ее?
Лишь глубоко эмоциональная мысль
познает тайну
жизни.
Нельзя нормально
познавать без этики познания не потому, что логика и гносеология имеют исключительно дело с нормами долженствования, а потому, что познание есть функция
жизни и предполагает здоровую
жизнь познающего.
— В первой, ученической, степени масонам преподавались правила любви и справедливости, которыми каждому человеку необходимо руководствоваться в
жизни; во второй их учили, как должно бороться со своими страстями и
познавать самого себя, и в третьей, высшей степени мастера, они подготовлялись к концу
жизни, который есть не что иное, как долженствующее для них вскоре настать бессмертие.
Одно, только одно дело, в котором ты свободен и всемогущ, дано тебе в
жизни, все остальные вне твоей власти. Дело это в том, чтобы
познавать истину и исповедовать ее.
Но так как, во-первых, люди не стоят на месте, а непрерывно движутся, всё более и более
познавая истину и приближаясь к ней своею
жизнью, и, во-вторых, все они по своему возрасту, воспитанию, породе расположены в постепенной градации от людей, наиболее способных понимать новые открывающиеся истины внутренним путем, до людей, наименее способных к этому, то люди, ближе других стоящие к тем, которые усвоили истину внутренним способом, одни за другими сначала через длинные промежутки времени, а потом всё чаще и чаще переходят на сторону новой истины, и количество людей, признающих новую истину становится всё больше и больше, и истина становится всё понятнее и понятнее.
Условия нового строя
жизни не могут быть известны нам, потому что они должны быть выработаны нами же. Только в том и
жизнь, чтобы
познавать неизвестное и сообразовать с этим новым познанием свою деятельность.
Другой этот способ усвоения людьми новой открывшейся истины и переход к новому устройству
жизни состоит в том, что люди усваивают истину не только потому, что они
познают ее пророческим чувством или опытом
жизни, а потому еще, что при известной степени распространения истины, люди, стоящие на низшей степени развития, принимают ее все сразу, по одному доверию к тем, которые приняли ее внутренним способом и прилагают ее к
жизни.
Но человек не неподвижен относительно истины, а постоянно, по мере движения своего в
жизни, каждый отдельный человек, так же как и всё человечество,
познает всё большую и большую степень истины и всё больше и больше освобождается от заблуждений.
Так возражают защитники существующего строя. И рассуждение это было бы совершенно справедливо, если бы переход людей от одного понимания
жизни к другому совершался посредством только одного того процесса, при котором каждый человек отдельно и один за другим
познает опытом тщету власти и внутренним путем постигает истины христианские.
Закон этот состоит в том, что большинство людей мыслят не для того, чтобы
познать истину, а для того, чтобы уверить себя, что они находятся в истине, чтобы уверить себя в том, что та
жизнь, которую они ведут и которая им приятна и привычна, и есть та самая, которая сходится с истиной.
В Россию дальный путь ведет,
В страну, где пламенную младость
Он гордо начал без забот;
Где первую
познал он радость,
Где много милого любил,
Где обнял грозное страданье,
Где бурной
жизнью погубил
Надежду, радость и желанье
И лучших дней воспоминанье
В увядшем сердце заключил. //………………………………………… //…………………………………………
Так, отец мой, так!
Мне мир постыл, я быть хочу монахом;
Моей беспутной, невоздержной
жизниПознал я сквернь, и алчет беспредельно
Душа молитв, а тело власяницы!
С младенчества дух песен в нас горел,
И дивное волненье мы
познали;
С младенчества две музы к нам летали,
И сладок был их лаской наш удел:
Но я любил уже рукоплесканья,
Ты, гордый, пел для муз и для души;
Свой дар как
жизнь я тратил без вниманья,
Ты гений свой воспитывал в тиши.
В настоящее время врачебное образование, к счастью, стало доступно и женщине: это — громадное благо для всех женщин, — для всех равно, а не только для мусульманских, на что любят указывать защитники женского врачебного образования. Это громадное благо и для самой науки: только женщине удастся понять и
познать темную, страшно сложную
жизнь женского организма во всей ее физической и психической целости; для мужчины это познание всегда будет отрывочным и неполным.
Для нас же задача может быть только одна — работать для будущего, стремиться
познать и покорить себе
жизнь во всей ее широте и сложности.
И путь, которым приобретается это благо, до такой степени ясен, убедителен и несомненен, что раз человек понял его и потому
познал то, в чем зло и в чем благо его
жизни, он уже никак не может сознательно делать то, в чем он видит зло своей
жизни, и не делать того, в чем он видит истинное благо ее, точно так же, как вода не может не течь книзу или растение не стремиться к свету.
Всякому человеку, чем дольше он живет, тем больше раскрывается
жизнь: то, что было неизвестным, становится известным. И так до самой смерти. В смерти же раскрывается всё, что только может
познать человек.
Пройдя еще далее, Франциск опять позвал Льва и сказал: «И еще запиши, брат Лев, овечка божия, что если бы мы научились говорить на языках ангельских, если бы узнали течение звезд и если бы нам открылись все клады земли и мы
познали бы все тайны
жизни птиц, рыб, всех животных, людей, деревьев, камней и вод, — запиши, что и это не было бы радостью совершенной».
Суеверия и обманы мучат людей. Избавление от них только одно: истина. Истину же мы
познаем и сами собою и через мудрых и святых людей, живших до нас. И потому для доброй и хорошей
жизни нужно и самому искать истину и пользоваться теми указаниями истины, которые дошли до нас от прежних мудрых и святых людей.
Всё, что мы
познаем, мы
познаем или нашими пятью чувствами, то есть тем, что видим, слышим, ощупываем вещи, или тем, что переносимся в другие существа, живем их
жизнью. Если бы мы
познавали вещи только пятью чувствами, мир был бы нам совсем непонятен. То, что мы знаем о мире, мы знаем только потому, что мы можем посредством любви переноситься в другие существа и жить их
жизнью. Люди телами своими разделены и не могут понимать друг друга. Любовью же они все соединены, и в этом великое благо.
«Прах ты и в прах возвратишься», — это первый закон, который мы
познаем о своей
жизни; второй же закон в том, чтобы возделывать ту землю, из которой мы взяты и в которую возвратимся.
Так что бог есть та сущность
жизни, которую человек сознает в себе и
познает во всем мире как желание блага и осуществление его.
Он состоит в том, что ребенку, спрашивающему у старших, живших прежде его и имевших возможность
познать мудрость прежде живших людей, о том, что такое этот мир и его
жизнь и какое отношение между тем и другим, — отвечают не то, что думают и знают эти старшие, а то, что думали люди, жившие тысячи лет тому назад, и во что никто из взрослых людей уже не верит и не может верить.
Если ты хочешь достигнуть познания всеобъемлющего я,то ты должен прежде всего узнать самого себя. Для того же, чтобы
познать самого себя, ты должен пожертвовать своим я всемирному я. Жертвуй своей
жизнью, если ты хочешь жить в духе. Удаляй свои мысли от внешних вещей и всего, что представляется извне. Старайся удалять от себя возникающие образы, с тем чтобы они не кидали темной тени на твою душу.
Персидский мудрец говорит: «Когда я был молод, я сказал себе: хочу
познать всю науку. И я узнал почти всё, что знали люди, но когда я стал стар и взглянул на всё то, что я узнал, то я увидал, что
жизнь моя прошла и я ничего не знаю».
«Я прошу вас, — резюмирует Шеллинг, — считать установленным следующее: 1) Существо того, что Н. 3. называет Сыном, есть вечно в Боге и как поглощенное в actus purissimus божественной
жизни, само с Богом, θεός. 2) С того момента (von da), как Отец усматривает в образах своего бытия возможность другого бытия, или того момента, как ему эти образы являются как потенции, т. е., стало быть, от вечности, с того момента как он есть Отец, вторая потенция представляется ему как будущий Сын, он, стало быть, уже имеет в ней будущего Сына, которого он в ней наперед
познает, в котором он собственно принимает план (Vorsatz) мира.
И то, что мы в мире дальнем
познаем как стремление каждого земного существа к своей идее, как эрос творчества, муку и тревогу всей
жизни, то в мире умопостигаемом, «в небе», есть предвечно завершенный блаженный акт, эротическое взаимопроникновение формы и материи, идеи и тела, духовная, святая телесность.
Первозданная чета могла жить полной
жизнью и
познавать Бога, только соединенная в любви своей.
Чтобы постигнуть религию,
познать specificum религиозного в его своеобразии, нужно изучать
жизнь тех, кто является гением в религии (как и для эстетики, законы красоты установляются ведь не курсами профессоров эстетики, но творческими созданиями художественного гения).
В меру того, насколько сам человек положил основу своему бытию, осуществил в себе подобие Божие, выявил умопостигаемый лик свой,
познал в себе божественную свою идею, настолько он имеет силы
жизни и роста в Царствии Христовом.
«Порождай лишь в себе сообразное долгу настроение, и ты
познаешь Бога и, тогда как для ближних своих ты будешь представляться еще в чувственном мире, для себя самого ты окажешься в вечной
жизни» [J. G. Fichte. Die philosophischen Schriften zum Atheismusstreit.
Инстинктом, говорит он, живое существо глубже входит в
жизнь, глубже
познает ее, но это познание у животного не переходит в сознание и направлено исключительно на ближайшие, практические полезности.
Сердце, сердце! Грозным строем встали беды пред тобой:
Ободрись и встреть их грудью, и ударим на врагов!
Пусть везде кругом засады, — твердо стой, не трепещи;
Победишь, — своей победы напоказ не выставляй,
Победят, — не огорчайся, запершись в дому, не плачь.
В меру радуйся удаче, в меру в бедствиях горюй;
Познавай тот ритм, что в
жизни человеческой сокрыт.
И через скорбь он
познает основную истину
жизни — истину о высшем, трагическом призвании человека.
Толстой рассказывает про Нехлюдова: «В это лето у тетушек он переживал то восторженное состояние, когда в первый раз юноша сам по себе
познает всю красоту и важность
жизни и всю значительность дела, предоставленного в ней человеку… Мир божий представлялся ему тайной, которую он радостно и восторженно старался разгадывать».
Здоровою частью своей души Ницше интуитивно чуял ту основную истину, которою живо все живое, — истину о глубокой, неисчерпаемой самоценности
жизни, не нуждающейся ни в каком «оправдании». Но чтобы человек
познал эту истину, нужны известные предусловия, нужна почва, которая бы питала ее. Это подсказала Ницше больная, упадочная часть его души, слишком ясно и болезненно чувствовавшая отсутствие этой почвы.
Светлою тайною стоит мир божий и перед самим Толстым; радостно и восторженно он старается
познать и разгадать эту тайну. В чем ценность
жизни? В чем счастье? Для чего живет человек?
Да, этот зверь что-то
познал,
познал какую-то сокровеннейшую правду
жизни.
Смирись, страдай,
познай, что в страдании — существо
жизни, — и ярко воссияет из страдания свет и горячо озарит темную, холодную
жизнь.
Если бы человек остался в райской пассивности и райской невинности, непосредственной стихийности и бессознательности, т. е. в стадии
жизни божественно-природной, он не
познал бы Христа и не достиг обожения.
«Не бороться с другими за свое личное благо, не искать наслаждений, не предотвращать страдания и не бояться смерти! Да это невозможно, да это отречение от всей
жизни! И как же я отрекусь от личности, когда я чувствую требования моей личности и разумом
познаю законность этих требований?» — говорят с полною уверенностью образованные люди нашего мира.
Вопросы: зачем? и за что?, возникающие в душе человека при испытывании или воображении страдания, показывают только то, что человек не
познал той деятельности, которая должна быть вызвана в нем страданием, и которая освобождает страдание от его мучительности. И действительно, для человека, признающего свою
жизнь в животном существовании, не может быть этой, освобождающей страдание деятельности, и тем меньше, чем уже он понимает свою
жизнь.
Только тот, кто не только понял, но
жизнью познал то, что «сберегший душу свою потеряет её, а потерявший душу свою ради Меня, сбережет её», — только кто понял, что любящий душу свою погубит ее, а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит её в
жизнь вечную, только тот
познает истинную любовь.